В качестве темы своей работы "Места памяти" Пьер Нора определил противопоставление истории и памяти, но с определённой коннотацией. Я бы хотел прокомментировать несколько отрывков.
"Память, история. Мы отдаем себе отчет в том, что всё противопоставляет друг другу эти понятия, далекие от того, чтобы быть синонимами. Память - это жизнь, носителями которой всегда выступают живые социальные группы, и в этом смысле она находится в процессе постоянной эволюции, она открыта диалектике запоминания и амнезии, не отдает себе отчета в своих последовательных деформациях, подвластна всем использованиям и манипуляциям, способна на длительные скрытые периоды и внезапные оживления. История - это всегда проблематичная и неполная реконструкция того, чего больше нет. Память - это всегда актуальный феномен, переживаемая связь с вечным настоящим. История же - это репрезентация прошлого. Память в силу своей чувственной и магической природы уживается только с теми деталями, которые ей удобны. Она питается туманными, многоплановыми, глобальными и текучими, частичными или символическими воспоминаниями, она чувствительна ко всем трансферам, отображениям, запретам или проекциям. История как интеллектуальная и светская операция взывает к анализу и критическому дискурсу. Память помещает воспоминание в священное, история его оттуда изгоняет, делая его прозаическим. Память порождается той социальной группой, которую она сплачивает, это возвращает нас к тому, что, по словам Хальбвакса, существует столько же памятей, сколько и социальных групп, к идее о том, что память по своей природе множественна и неделима, коллективна и индивидуальна. Напротив, история принадлежит всем и никому, что делает универсальность ее призванием. Память укоренена в конкретном, в пространстве, жесте, образе и объекте. История не прикреплена ни к чему, кроме временных протяженностей, эволюции и отношений вещей. Память - это абсолют, а история знает только относительное".
На мой взгляд, до данного момента противопоставление между историей и памятью воспринимается верно. Однако далее возникают противоречия.
"История есть делигитимизация пережитого прошлого".
История делигитимирует прошлое как исторический достоверный рассказ. Пережитое прошлое является предметом истории - Нора говорит об этом далее. Если существует делигитимизация, то только с точки зрения того, кто является историком. Но в своей области пережитое прошлое остаётся полностью легитимным. Ложная идея действительно остаётся идеей, поскольку не является полным уничтожением.
Продолжаем: "На горизонте историзированных обществ и в мире, достигшем предела историзации, произошла бы полная и окончательная десакрализация. Движение истории, амбиции историков не являются воскрешением того, что действительно произошло, но полным его уничтожением".
Кое-что мне непонятно. Термин "уничтожение" в философии Сартра имеет определённый смысл. Исходя из этой проблематики, термин приобретает другое дополнительное значение. Уничтожить - это свести на нет. Но все знание есть "уничтожение" ввиду того, что ограничивая свой предмет, знание начинается с "не...". Всякое определение является отрицанием - говорит Спиноза. Уничтожение памяти историей является только другим способом сказать, что история желала бы быть рациональным знанием, а не просто рассказанным пережитым.
Нора продолжает:
"Пожалуй, одним из наиболее ощутимых знаков этого отрыва истории от памяти является начало истории истории, совсем недавнее пробуждение во Франции историографического сознания".
В действительности, не существует памяти памяти. Вспоминать свою память - это выражение, которое не имеет точного смысла. С другой стороны, история истории без труда входит в состав образованной дисциплины как история наук.
Нора пишет:
"Вся история целиком вступает в свой историографический возраст, достигнув своей деидентификации с памятью. Память сама превратилась в предмет возможной истории".
Данное утверждение является ничем иным как вступлением истории в возраст зрелости. Это значит в возраст, когда она может составить свою собственную критику, определить условия действительности своих собственных рассуждений. Нора отметил точную проблему, которая касается метода использования истории при определении французской национальной идентичности.
"История, а точнее история национального развития, составила одну из самых сильных наших коллективных традиций, нашу среду памяти", - говорит Нора. Речь идёт о знании, является ли история или нет, выступая как дисциплина, элементом политической национальной идентичности. Он пишет с ностальгией:
"Прошлое можно лишь знать и почитать, нации можно служить, будущее нужно готовить. Три термина обрели свою самостоятельность. Нация - это больше не борьба, а данность, история превратилась в одну из социальных наук, а память - это феномен исключительно индивидуальный. Нация-память оказалась последним воплощением истории-памяти".
На мой взгляд, часть ответов на вопросы Нора можно найти у Маркса, в концепции о задаче историка, с идеологией и телеологическими концепциями, что значит теологическими. Данное утверждение могло бы показаться парадоксальным, принимая во внимание то, что говорилось вчера о Марксе и о том, что об этом говорят сегодня. Но возвращение к текстам - а не к стандарту марксизма - позволяет убедиться, что мы находимся на серьезном пути.
Для Маркса данное проникновение истории посредством философии, свойственное XIX веку, является одновременно точкой возврата в философскую традицию. В текстах 1844-1845 гг. речь идёт о том, чтобы проститься с философией истории, в особенности в её гегельянском виде. Если философия не имеет другого будущего, кроме как в наблюдении исторической науки, необходимо отказаться от данной концепции истории, которая видит в будущей истории цель прошедшей истории, как об этом говорит МаркС. Основываясь на этом, в работе Маркса "Немецкая идеология" (L 'Idéologie Allemande) приведено несколько заключений, кратко изложенных ниже:
1. Действуя в качестве историка необходимо остановиться на понимании внутренней логики исторических фактов и, следовательно, отказаться писать историю, основываясь на внешней норме, если говорится о теологической норме или её версии, логически обоснованной Люмьерами в образе марша Разума.
2. Историческое знание должно стать "всей историей" фактически в смысле, в котором Бродель употребляет данный термин. Ввиду того, что история является не только политической историей или историей идей, в первую очередь это - история отношений между человеком и природой, создание "материальной цивилизации", основная ступень исторического понятия. Более того, естественные науки сами становятся частью истории ввиду того, что природа известна только в практическом отношении, посредством которого индивидуумы стремятся ею управлять.
3. Историческая реальность должна быть проанализирована. Необходимо покончить с такими выражениями, как "смысл истории", "цель истории", "хитрость истории", и может быть даже "уроки истории". Вышеуказанные выражения, которые, в крайнем случае, могут употребляться метафорически, но используемые в буквальном смысле, являются самыми понятными выражениями идеалистической философии или того, что Маркс называет идеологией.
Маркс предлагает строго номиналистическую концепцию. История представляет собой только смену поколений: "История не делает ничего, она не обладает "никаким необъятным богатством", она не "сражается ни в каких битвах" - говорит Маркс в своём произведении "Святое семейство" (La Saint Famille), и продолжает: "Не история, а именно человек, действительный и живой человек - вот кто делает это всё, всем этим обладает и за всё борется[ ]. История не есть какая-то особая личность, которая пользуется человеком как средством для достижения своих целей. История не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека". Предлагается ликвидация философии истории согласно требованиям, или если быть более точным - сокращение философии истории среди идеологии. Следовательно, "исторический материализм" не является философией истории, а критикой основ всех философий истории.
Данные утверждения могут показаться парадоксальными, в то время как имя Маркса чаще всего известно в слове "марксизм", одной из великих идеологий XX века. Действительно, Маркс-воин, Маркс, восставший против капиталистического общества, Маркс, который возрождает христианское учение о загробной жизни в образе судьбы пролетариата, кажется, предал забвению решительного полемиста о разрыве с гегельянством. Ввиду того, что марксизм - помимо важных работ многочисленных марксистских историков - снова перешёл в худшую из философий истории, в философию, где прошлое существует только как момент будущего, которое должно совершиться с "необходимостью, которая направляет к законам природы". Вероятно, наступил момент поступить с Марксом как он предлагал поступить с Гегелем: выделить рациональное ядро мистической оболочки и вновь открыть великого мыслителя общественных наук и предшественника историков прошлого века.
Какова бы ни была судьба марксизма и Маркса, я считаю, что в этой работе, которой более 150 лет, необходимо прочитать защитную речь в пользу освобождения истории как научной дисциплины, против её подчинения условиям социального и политического пережитого. Для разрыва с романтической историей, с историей, направленной для выражения "Volksgeist" (нем. национальный дух), национального сознания.
|
© SokratLib.ru, 2001-2018 При копировании материалов проекта обязательно ставить ссылку на страницу источник: http://sokratlib.ru/ "Книги по философии" |