О том, что мыслящие субстанции нематериальны, свидетельствуют следующие [аргументы].
[Во-первых], всё, что состоит из материи и формы, есть тело. В самом деле, материя может принимать различные формы только различными своими частями. Но различные части могут существовать в материи только за счёт существующих в ней измерений: благодаря им одна общая материя делится на множество [частей], а если упразднить величину, субстанция будет неделима.* Но мы показали, что мыслящая субстанция не есть тело. Значит, остаётся признать, что она не состоит из формы и материи.
* (Соотношение тела, материи и величины в аристотелевском учении вкратце таково. Величина (μεγεθος) – один из двух видов количества (πληθος). «Количеством называется то, что делимо на составные части... Всякое количество есть либо множество, если оно счислимо, либо величина, если оно измеримо. Множеством называется то, что делится на части не непрерывные, величиной – на части непрерывные». Величин три вида: «непрерывная в одном направлении есть длина, непрерывная в двух направлениях – ширина (т.е. плоскость), непрерывная в трех направлениях – глубина (т.е. тело)» (Метафизика, 1020 а 7 слл.). Тело - «единственная законченная величина» (О небе, 268 а 22), или единственная существующая величина, так как линии и плоскости не существуют реально, а абстрагируются нами от тел, поэтому они не могут быть сущностями (Метафизика, 1077 а 31; 1001 b 27). То, благодаря чему возможна величина (или, на языке древней философии, «начало» величины), есть непрерывность (το συνεχες); начало непрерывности – бесконечность, или неопределенность (το απειρον) (Физика, 200 b 17). Но бесконечное – это материя (Физика, 207 b 35). Бесконечное у Аристотеля меньше конечного, определенного, законченного; бесконечное – это то, чему всегда чего-то не хватает, вне чего всегда что-то еще есть, как натуральный ряд чисел или наименьшая часть непрерывной величины. Оно никогда не существует вполне, а лишь стремится к осуществлению. Поэтому оно – начало становления и всяческого изменения, т.е. первая материя. Таким образом, в рамках аристотелизма два определения тела как «сложного» из материи и формы (το συνθετον) (О душе, 412 а 16) и как того, что имеет величину (О небе, 268 а 22), по сути тождественны. Форма – это начало бытия, без формы просто ничего нет. А материя, или величина, протяженность – это начало потенциальности, изменчивости, неопределенности. Иметь величину, или быть материальным – значит, во-первых, двигаться, т.е. в первую очередь по бытию - быть подверженным возникновению и уничтожению и, во-вторых, не быть тождественным своему виду (форме), т.е. быть индивидуальным.)
Далее. Подобно тому, как не бывает “человека [вообще]” без “этого-вот человека”, так нет и “материи [вообще]” без “этой-вот материи”. А значит, любая самостоятельно существующая вещь, состоящая из материи и формы, состоит из индивидуальной материи и формы. Но ум не может состоять из индивидуальной материи и формы. Ибо виды умопостигаемых вещей становятся актуально мыслимыми благодаря отвлечению от индивидуальной материи. Но становясь актуально мыслимыми, они становятся одно с умом. Поэтому и ум должен быть без индивидуальной материи. Следовательно, мыслящая субстанция не состоит из материи и формы.
К тому же. Действие любого [сущего], состоящего из материи и формы, есть действие не только формы, и не только материи, но всего составного [сущего]: ибо действует то, что есть; а есть составное, обладающее бытием благодаря форме, и поэтому всякое составное действует сообразно своей форме. Значит, если бы мыслящая субстанция состояла из материи и формы, то мыслило бы составное [сущее] в целом. Однако действие может осуществлять лишь нечто подобное деятелю; поэтому составное не может породить [чистую] форму, но только нечто составное же. Значит, если бы мышление было действием составного [сущего], то нельзя было бы мыслить ни форму, ни материю, а только составное. Но это очевидно не так. Следовательно, мыслящая субстанция не состоит из материи и формы.
И ещё. Формы чувственно воспринимаемых вещей обладают в уме более совершенным бытием, чем в самих чувственных вещах, ибо в уме они проще и способны распространяться на большее число [индивидуумов]: так, например, через одну умопостигаемую форму человека ум познаёт всех людей. При этом форма, существующая в материи совершенным образом, заставляет составное [сущее] быть актуально таким [т.е. определённого качества],* например, огненным, или данного определённого цвета. Если же форма не заставляет [данную вещь] быть именно такой, [т.е. соответствующей данной форме], то она существует в этой вещи несовершенным образом: как, например, форма цвета в воздухе как в среде, служащей проводником любого цвета, или как сила первого деятеля в орудии. Значит, если бы ум состоял из формы и материи, то формы помысленных вещей заставляли бы ум становится актуально такой природы, какова помысленная им вещь. Таким образом, мы последовали бы заблуждению Эмпедокла, который говорил, что мы познаём огонь огнём, а землю землёй и т.п.** Но это очевидно нелепо. Следовательно, мыслящая субстанция не состоит из материи и формы.
* (О том, что все формы отвечают на вопрос: “Какое?” и только подлежащее, материя, - на вопрос: “Что?” см. Платон, Тимей, 49d – 50a.)
** (См. Аристотель. О душе, 404 b 11.)
Кроме того. Всё, что находится в чём-либо, находится в нём как в своём восприемлющем, [или подлежащем, т.е. как в своей материи].* Значит, если бы ум состоял из материи и формы, то формы вещей находились бы в уме материально, т.е. так же, как они существуют и вне души. А так как вне души они не являются актуально умопостигаемыми, то и существуя в уме [они не были бы актуально умопостигаемыми, или мыслимыми].
* (О «восприемлющем» см. Платон, Тимей, 49 a.)
И ещё. Формы противоположных качеств, существуя в материи, противоположны и несовместимы друг с другом. Но, существуя в уме, они не противоположны, более того: одна из них служит условием мыслимости второй, так как одна из них познаётся через другую. Значит, в уме их бытие нематериально. Следовательно, ум не состоит из материи и формы.
К тому же. Материя способна воспринять новую форму только посредством движения и изменения. Но ум, воспринимая формы, не движется; наоборот: чем он спокойнее [и неподвижнее], тем совершеннее его мышление; движение только мешает ему мыслить. Значит, ум воспринимает формы не так, как материя или материальная вещь. Ясно поэтому, что мыслящие субстанции бестелесны и нематериальны.
Вот почему и Дионисий говорит: “Благодаря лучам Божьей благости обрели бытие все умные сущности”, которые “мыслятся как бестелесные и нематериальные”.*
* (Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 4, 1. (В русском переводе: «...Как солнце в нашем мире..., освещает все, что по своим свойствам способно воспринимать его свет, так и превосходящее солнце Добро, своего рода запредельный, пребывающий выше своего неясного отпечатка архетип, ... сообщает соразмерно всему сущему лучи всецелой Благости. Благодаря им возникли все умопостигаемые и разумеющие сущности, силы и энергии... Они бестелесны и невещественны, они воспринимаются разумом...» - Дионисий Ареопагит. О божественных именах, пер Г.М. Прохорова, СПб, 1994, с.89-90).)
|
© SokratLib.ru, 2001-2018 При копировании материалов проекта обязательно ставить ссылку на страницу источник: http://sokratlib.ru/ "Книги по философии" |