Главными фигурами итальянского неогегельянства были Бенедетто Кроче и Джованни Джентиле. Оба они стремились возродить и развить философию Гегеля. До середины 20-х годов в их понимании философии было много сходного. Но потом их философские пути резко разошлись. В течение почти 30 лет они вели резкую полемику, за которой с интересом следили философы, историки, политики, моралисты не только в Италии, но и во многих странах мира.
Бенедетто Кроче родился около Неаполя. С начала века он почти 50 лет издавал журнал "Critica"; в 1902-1920 гг. был профессором Неапольского университета. Решающим этапом в формировании его философской позиции стала книга "Что живо и что умерло в философии Гегеля" (1906), которая считается одним из классических философских сочинений XX в. Живым в Гегеле провЬзглашено — в духе Дж. Стерлинга и под его влиянием — учение о конкретности понятия, мертвым — попытка построить всеобъемлющую систему, включающую философию природы и истории. Согласно Кроче, попытка Гегеля и гегельянцев объять с помощью единого принципа объяснения природу и историю оказалась несостоятельной, и она заведомо должна была стать таковой, ибо суть и замысел философии следовало ограничить "чистой философией духа".
Кроче утверждал, что в философии Гегеля надо отвергнуть прежде всего панлогизм, т.е. попытку подчинить универсалистски понимаемой философской логике природу и историю. Это нужно сделать по следующему главному основанию: природа, как и история, в чистом виде вообще не существуют для философии. Ее единственный и специфический предмет— дух. Дух развертывается, осуществляет себя, проходя четыре ступени, две из которых теоретические, а две практические: дух как интуиция (эстетическая ступень); дух как синтез общего и индивидуального (логическая ступень); дух как воля единичного, индивидуального (экономическая ступень); дух как воля всеобщего (этическая ступень). Миновать эти ступени нельзя. Но дух всякий раз проходит их на более высоком уровне. Четыре ступени духа в изображении Кроче становятся объектом исследования в четырех "блоках" его философской системы, в свою очередь воплощенных в следующих главных произведениях итальянского неогегельянца: "Эстетика как наука о выражении и общая лингвистика" (1902), "Логика как наука о чистом понятии" (1905), "Философия практики. Экономика и этика" (1909). Кроче, уже в ранних работах интересовавшийся проблемами истории, в 1917 г. опубликовал четвертый том, дополняющий "чистую философию духа" — "Теория и историография истории".
Отличительная особенность неогегельянства Кроче — стремление положить в основу философии духа учение об интуиции и, соответственно, эстетику как дисциплину, исследующую, согласно Кроче, интуитивное познание и его "выразительную" сторону. Центральная роль слова среди "средств выражения" обусловливает то, что эстетика как "наука о выражении" объединяется с "общей лингвистикой". Логическая ступень духа (в противовес гегелевскому панлогизму) трактуется как вторичная, зависимая. Ибо понятия зависят от интуиции, что позволяет осмыслить столь важную для Кроче проблему "конкретности понятия". Чем же являются понятия эмпирических наук, как не обобщением интуитивно данного многообразия содержаний и отвлечением от них? А если понятия оторвать от интуиции, то они станут пустыми, формальными — они не будут "работать", исполнять свои практические и теоретические функции. Если переход от интуиции, соответственно эстетики, К понятийному синтезу, соответственно к логике, характеризует движение духа на теоретических ступенях, то переход от единичной воли, соответственно экономики, к всеобщей воле, соответственно к этике, определяет дух в его "практических" формах. Первенство экономики, как подчеркивают некоторые исследователи, говорит о влиянии марксизма на позицию Кроче.
Действительно, Кроче познакомился с марксизмом благодаря своему учителю, видному итальянскому марксисту А. Лабриоле и уже в самом начале века посвятил историческому материализму особое сочинение — "Исторический материализм и марксистская экономика" (1901, русский перевод — 1902). Из этого сочинения ясно, что Кроче в основном критически относился к историческому материализму, отказывая ему в роли философии истории, метода исторических наук, на которую тот всегда претендовал29. Главное расхождение Кроче с марксизмом коренилось именно в понимании экономики. Если марксизм трактовал экономику прежде всего как совокупность независимых от сознания отношений людей в области производства, присвоения и распределения, то Кроче считал экономику главным образом сферой духа. При этом нельзя забывать, что "экономическая ступень" духа — как первая из практических — должна надстраиваться над теоретическими ступенями эстетики и логики. Если не будет понято, что в экономике господствует особый дух, т.е. частные цели, желания, интересы людей и групп (и что экономика тесно связана с другой областью духовного — юридической деятельностью), то будет закрыт путь к эффективному регулированию экономических сфер и управлению ими.
Вторая часть "философии практики" Кроче посвящена проблемам морали — но она опирается на исследование "экономического духа". Этика Кроче противоречива, причем противоречие этического понимания в известной степени характерно для системы Кроче в целом, как и для учений других последователей немецкого классического идеализма. С одной стороны, следуя умонастроениям XX в., Кроче хотел бы ослабить строгость и принудительность всеобщих моральных норм и принципов, "предпосланных заповедей", извне навязываемых индивиду, и подчеркнуть возможность свободы человеческого выбора также и в области морального действия. С другой стороны, при всяком анализе действий индивида — в сферах познания, эстетики, экономики, права, этики — Кроче как последователь Гегеля устанавливает первенство "универсального принципа". Трактовка гегелевской диалектики в системе Кроче отмечена такой же двойственностью. С одной стороны, выражая общую тенденцию неогегельянства XX в., Кроче обращает пристальное внимание на гегелевское учение о противоречии. Однако, с другой стороны, в отличие от Гегеля, Кроче переносит акцент с синтеза противоположностей на их различие, которое и объявляется двигателем, принципом самодвижения всего сущего.
До сих пор речь шла о раннем учении Кроче, которое было попыткой создания — в ходе освоения и критики философии Гегеля — новой философии духа. В 30-х годах Кроче переносит центр тяжести своих исследований на философию истории. Это произошло отнюдь не случайно: первая мировая война, мировой кризис, фашизация Италии и Германии сделали проблемы развития истории весьма актуальными. В книге "История как мысль и действие" (1938 г.) в центр поставлено понятие свободы, причем истолкованное как высший закон и безусловная ценность истории. В марксистской историко-философской литературе признавалось, что в условиях режима Муссолини это был, на первый взгляд, смелый шаг.
Однако дальше делались добавления, долженствующие принизить значимость книги Кроче как неконформистского по отношению к фашизму сочинения. Суть их состояла в том, что Кроче демонстрировал все противоречия, всю сложность развития свободы в ходе реального исторического процесса. Кроче упрекали в том, что в его изображении истории свобода "идет рука об руку" с несвободой, насилием, подавлением — в этом видели приспособление к фашизму, его оправдание. Между тем мысль Кроче верна и даже банальна. Ведь история до сих пор была и, судя по всему, останется ареной деятельности людей, где свобода сосуществует и с сознательным ограничением потенций индивидуальной свободы, и, увы, с насилием, с подавлением прав и свобод человека, исходящих от разных социальных сил, институтов, других индивидов.
Кроче считал, что однолинейного прогресса свободы в истории не существует. История как движение к свободе развивается по кругу — так что периоды, когда возможности свободы становятся более широкими, уступают место этапам, когда свободы подавляются и ограничиваются. И опять-таки эта констатация отвечает реальным особенностям хода истории. Но в целом же, как полагает Кроче, следуя Гегелю, над историей как бы попечительствует божество, и оно-то заставляет людей верить в свободу, стремиться к ней, несмотря на нереализуемость полной и совершенной свободы в каждый данный период истории.
Джованни Джентиле (известный итальянский философ, профессор Римского университета в 1917—1944 гг.), в противовес Кроче и в многолетнем споре с ним, отвергал такие центральные элементы философии Гегеля, как объективный, абсолютный идеализм, как теология, как стремление создать завершенную систему философии. Сочинения Джентиле: "Акт мысли как чистый акт" (1912); "Реформа гегелевской диалектики" (1913); "Философия искусств" (1931); "Генезис и структура общества" (1954).
Под флагом реконструкции и обновления гегелевской диалектики, которую Джентиле вроде бы ставит во главу угла, на самом деле осуществляется подвижка в сторону (сходного с фихтеанством) трансцендентального субъективизма: в философии следует, согласно Джентиле, исходить не из абстрактной внесубъективной мысли, но из мысли "мыслящей" (pensiero pensante), т.е. актуального мышления конкретного, "эмпирического" Я, из субъекта, реально обладающего сознанием и осуществляющего процесс познания. Вместе с тем подобно Канту или Фихте, которые уже бились над противоречиями, угрожающими философии с трансценденталистско-субъективистскими основаниями, Джентиле в конце концов дополняет "эмпирическое", конкретное Я "универсальным" т.е. сверхиндивидуальным Я. Правда, превращение первого во второе итальянский философ изображает как бесконечный процесс "диалектики Я", когда Я (опять-таки по-фихтеански) постепенно "вбирает" в себя весь мир.
Свою философию Джентиле называет актуализмом. Это означает, во-первых, особое подчеркивание активности субъекта, во-вторых, его бесконечное развитие в смысле и "актуализации", активности в настоящий момент, и устремленности в бесконечное будущее, в-третьих, переход мыслительных актов познания в акты воления. За это критики упрекали Джентиле в идеалистическом волюнтаризме, т.е. в растворении познавательного начала человеческих действий в волевых импульсах. Между тем здесь находит поддержку инициированная еще Шопенгауэром и широко распространенная в XX в. позитивная тенденция: ведь познание, действительно, не оторвано от воли, и духовная деятельность человека "актуализируется" через единство познавательных и волевых аспектов.
Джентиле запятнал себя политическим сотрудничеством с итальянским фашизмом: он некоторое время входил в правительство Муссолини в качестве министра просвещения. В марксистской литературе бытовало мнение о том, что соответственно и взгляды Джентиле на природу государства были не чем иным, как оправданием, даже "обоготворением" фашистского государства. Однако дело обстояло не так просто. С одной стороны, Джентиле был, как и Гегель, за сильное государство и в трактовке государства, в самом деле, отдал дань тоталитаристским тенденциям, в чем сказалось влияние фашизма и его идеологии. Но с другой стороны, размежевываясь с Гегелем, Джентиле ратовал — что противоречило тоталитаризму фашистской идеологии — за свободу действия и воли отдельного индивида. Ибо свободное, активное "Я" было точкой отсчета в его философии, в чем сказалось и несогласие с некоторыми универсалистскими принципами учения Гегеля.
В начале века и в 20—40-е годы, когда итальянские философы Кроче и Джентиле в условиях фашистской Италии и под их влиянием пытались по-своему "реформировать" философию Гегеля и его диалектику, в то время, как марксизм-ленинизм (еще до Октябрьской революции и особенно после нее) предложил свой вариант использования философии великого Гегеля, — в западной философии появились новые варианты гегельянства или интерпретации Гегеля. Здесь на первый план выдвинулось французское неогегельянство. Поскольку оно было тесно связано с экзистенциально-персоналистской философией, о важнейших представителях этого течения А. Кожеве и Ж. Ипполите речь пойдет в разделе, посвященном экзистенциализму.
|
© SokratLib.ru, 2001-2018 При копировании материалов проекта обязательно ставить ссылку на страницу источник: http://sokratlib.ru/ "Книги по философии" |